Неточные совпадения
Ему даже казалось, что она, истощенная, состаревшаяся, уже некрасивая
женщина и ничем не замечательная, простая, только
добрая мать семейства, по чувству справедливости должна быть снисходительна.
И одни говорили, что мадам Шталь сделала себе общественное положение добродетельной, высокорелигиозной
женщины; другие говорили, что она была в душе то самое высоко-нравственное существо, жившее только для
добра ближнего, каким она представлялась.
— Жена — хлопотать! — продолжал Чичиков. — Ну, что ж может какая-нибудь неопытная молодая
женщина? Спасибо, что случились
добрые люди, которые посоветовали пойти на мировую. Отделался он двумя тысячами да угостительным обедом. И на обеде, когда все уже развеселились, и он также, вот и говорят они ему: «Не стыдно ли тебе так поступить с нами? Ты все бы хотел нас видеть прибранными, да выбритыми, да во фраках. Нет, ты полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит».
— Умер, — отвечал Раскольников. — Был доктор, был священник, все в порядке. Не беспокойте очень бедную
женщину, она и без того в чахотке. Ободрите ее, если чем можете… Ведь вы
добрый человек, я знаю… — прибавил он с усмешкой, смотря ему прямо в глаза.
— Да я — не умею! — ответила
женщина, смеясь очень
добрым смехом.
У нее была очень милая манера говорить о «
добрых» людях и «светлых» явлениях приглушенным голосом; как будто она рассказывала о маленьких тайнах, за которыми скрыта единая, великая, и в ней — объяснения всех небольших тайн. Иногда он слышал в ее рассказах нечто совпадавшее с поэзией буден старичка Козлова. Но все это было несущественно и не мешало ему привыкать к
женщине с быстротой, даже изумлявшей его.
— Он был
добрый. Знал — все, только не умеет знать себя. Он сидел здесь и там, —
женщина указала рукою в углы комнаты, — но его никогда не было дома. Это есть такие люди, они никогда не умеют быть дома, это есть — русские, так я думаю. Вы — понимаете?
Наблюдая ее, Самгин опасался, что люди поймут, как смешна эта старая
женщина, искал в себе какого-нибудь
доброго чувства к ней и не находил ничего, кроме досады на нее.
— Учите сеять разумное,
доброе и делаете войну, — кричал с лестницы молодой голос, и откуда-то из глубины дома через головы людей на лестнице изливалось тягучее скорбное пение, напоминая вой деревенских
женщин над умершим.
— Я думаю, что отношения мужчин и
женщин вообще — не
добро. Они — неизбежны, но
добра в них нет. Дети? И ты, и я были детьми, но я все еще не могу понять: зачем нужны оба мы?
— Странно! — заметил он. — Вы злы, а взгляд у вас
добрый. Недаром говорят, что
женщинам верить нельзя: они лгут и с умыслом — языком и без умысла — взглядом, улыбкой, румянцем, даже обмороками…
Обломов хотя и прожил молодость в кругу всезнающей, давно решившей все жизненные вопросы, ни во что не верующей и все холодно, мудро анализирующей молодежи, но в душе у него теплилась вера в дружбу, в любовь, в людскую честь, и сколько ни ошибался он в людях, сколько бы ни ошибся еще, страдало его сердце, но ни разу не пошатнулось основание
добра и веры в него. Он втайне поклонялся чистоте
женщины, признавал ее власть и права и приносил ей жертвы.
Такую великую силу — стоять под ударом грома, когда все падает вокруг, — бессознательно, вдруг, как клад найдет, почует в себе русская
женщина из народа, когда пламень пожара пожрет ее хижину,
добро и детей.
Высокая, не полная и не сухощавая, но живая старушка… даже не старушка, а лет около пятидесяти
женщина, с черными живыми глазами и такой
доброй и грациозной улыбкой, что когда и рассердится и засверкает гроза в глазах, так за этой грозой опять видно чистое небо.
— Ты
добра, как
женщина — и судишь не умом, а сердцем эту «ошибку»…
Это влечение к всякой видимой красоте, всего более к красоте
женщины, как лучшего создания природы, обличает высшие человеческие инстинкты, влечение и к другой красоте, невидимой, к идеалам
добра, изящества души, к красоте жизни!
— Бабушка! — с радостью воскликнул Райский. — Боже мой! она зовет меня: еду, еду! Ведь там тишина, здоровый воздух, здоровая пища, ласки
доброй, нежной, умной
женщины; и еще две сестры, два новых, неизвестных мне и в то же время близких лица… «барышни в провинции! Немного страшно: может быть, уроды!» — успел он подумать, поморщась… — Однако еду: это судьба посылает меня… А если там скука?
— Наталья Ивановна, жена священника. Она училась вместе с Верой в пансионе, там и подружились. Она часто гостит у нас. Она
добрая, хорошая
женщина, скромная такая…
В дом, в котором была открыта подписка, сыпались деньги со всего Парижа как из мешка; но и дома наконец недостало: публика толпилась на улице — всех званий, состояний, возрастов; буржуа, дворяне, дети их, графини, маркизы, публичные
женщины — все сбилось в одну яростную, полусумасшедшую массу укушенных бешеной собакой; чины, предрассудки породы и гордости, даже честь и
доброе имя — все стопталось в одной грязи; всем жертвовали (даже
женщины), чтобы добыть несколько акций.
Некоторые постоянно живут в Индии и приезжают видеться с родными в Лондон, как у нас из Тамбова в Москву. Следует ли от этого упрекать наших
женщин, что они не бывают в Китае, на мысе
Доброй Надежды, в Австралии, или англичанок за то, что они не бывают на Камчатке, на Кавказе, в глубине азиатских степей?
Он смотрит всякий раз очень ласково на меня своим довольно тупым, простым взглядом и напоминает какую-нибудь безусловно
добрую тетку, няньку или другую женщину-баловницу, от которой ума и наставлений не жди, зато варенья, конфект и потворства — сколько хочешь.
Около дырявых, ободранных кошей суетилась подвижная полунагая толпа ребят, денно-нощно работали
женщины, эти безответные труженицы в духе
добрых азиатских нравов, и вечно ничего не делали сами башкиры, попивая кумыс и разъезжая по окрестностям на своих мохноногих лошадках; по ночам около кошей горели яркие огни, и в тихом воздухе таяла и стыла башкирская монотонная песня, рассказывавшая про подвиги башкирских богатырей, особенно о знаменитом Салавате.
—
Добрые вести не лежат на месте! — весело проговорила высокая, полная
женщина, показываясь в дверях спальни; за ее плечом виднелось розовое бойкое лицо Верочки, украшенное на лбу смешным хохолком.
И однако же, пред ним стояло, казалось бы, самое обыкновенное и простое существо на взгляд, —
добрая, милая
женщина, положим красивая, но так похожая на всех других красивых, но «обыкновенных»
женщин!
Сия
добрая, но бесхарактерная
женщина, которая сама не могла быть допущена в скит, чуть лишь проснулась и узнала о преставившемся, вдруг прониклась столь стремительным любопытством, что немедленно отрядила вместо себя в скит Ракитина, с тем чтобы тот все наблюдал и немедленно доносил ей письменно, примерно в каждые полчаса, о всем, что произойдет.
Вы ведь знаете, что у меня за жена; кажется,
женщину добрее ее найти трудно, согласитесь сами.
—
Добрая и умная девушка ваша невеста; да, мы,
женщины, — жалкие существа, бедные мы! — сказала Верочка: — только, кто же ваша невеста? вы говорите так загадочно.
Вам угодно, Вера Павловна, чтоб я была
доброю и честною
женщиною?
Действительно, Лопухов нашел в г-же Б.
женщину умную,
добрую, без претензий, хотя по службе мужа, по своему состоянию, родству она бы иметь большие претензия.
На кровати
женщина, — да, это Марья Алексевна, только
добрая! зато какая она бледная, дряхлая в свои 45 лет, какая изнуренная!
Пока актриса оставалась на сцене, Крюковой было очень хорошо жить у ней: актриса была
женщина деликатная, Крюкова дорожила своим местом — другое такое трудно было бы найти, — за то, что не имеет неприятностей от госпожи, Крюкова привязалась и к ней; актриса, увидев это, стала еще
добрее.
Эти три девушки нашли еще трех или четырех, выбрали их с тою осмотрительностью, о которой просила Вера Павловна; в этих условиях выбора тоже не было ничего возбуждающего подозрение, то есть ничего особенного: молодая и скромная
женщина желает, чтобы работницы в мастерской были девушки прямодушного,
доброго характера, рассудительные, уживчивые, что же тут особенного?
Моя мать действительно имела много неприятностей.
Женщина чрезвычайно
добрая, но без твердой воли, она была совершенно подавлена моим отцом и, как всегда бывает с слабыми натурами, делала отчаянную оппозицию в мелочах и безделицах. По несчастью, именно в этих мелочах отец мой был почти всегда прав, и дело оканчивалось его торжеством.
— Успокойся, успокойся, все перемелется. Ты постарайся, чтоб сестра перестала сердиться на тебя, она
женщина больная, надобно ей уступить, она ведь все ж
добра тебе желает; ну, а насильно тебя замуж не отдадут, за это я тебе отвечаю.
— Да-с, вступаю в законный брак, — ответил он застенчиво. Я удивлялся героической отваге
женщины, решающейся идти за этого
доброго, но уж чересчур некрасивого человека. Но когда, через две-три недели, я увидел у него в доме девочку лет восьмнадцати, не то чтоб красивую, но смазливенькую и с живыми глазками, тогда я стал смотреть на него как на героя.
Аптекарша была белокурая, лимфатическая, высокая, очень недурная собой, но вялая и сонная
женщина, она была чрезвычайно
добра, да и трудно было при такой комплекции быть злою.
Княгиня осталась одна. У нее были две дочери; она обеих выдала замуж, обе вышли не по любви, а только чтоб освободиться от родительского гнета матери. Обе умерли после первых родов. Княгиня была действительно несчастная
женщина, но несчастия скорее исказили ее нрав, нежели смягчили его. Она от ударов судьбы стала не кротче, не
добрее, а жестче и угрюмее.
Жена его, происхождением из мещанок (решилась закрепоститься ради Павла), была тоже
добрая, кроткая и хворая
женщина.
Убедившись из расспросов, что эта
женщина расторопная, что она может понимать с первого слова, да и сама за словом в карман не полезет, матушка без дальних рассуждений взяла ее в Малиновец, где и поставила смотреть за женской прислугой и стеречь господское
добро.
— Вот одурел человек!
добро бы еще хлопец какой, а то старый кабан, детям на смех, танцует ночью по улице! — вскричала проходящая пожилая
женщина, неся в руке солому. — Ступай в хату свою. Пора спать давно!
Я сказал как-то m me de M., очаровательной
женщине, красивой, умной, культурной,
доброй и очень дружественной ко мне, но избалованной привилегированным положением и довольством, что нужно приучаться жить в катастрофе.
Коляновская, в сущности, была
женщина властная, но очень
добрая и, согласившись, наконец, уступить свою любимицу, дала ей приданое и устроила на свой счет свадьбу.
После тюрем, арестантского вагона и пароходного трюма в первое время чистые и светлые чиновницкие комнаты кажутся
женщине волшебным замком, а сам барин —
добрым или злым гением, имеющим над нею неограниченную власть; скоро, впрочем, она свыкается со своим новым положением, но долго еще потом слышатся в ее речи тюрьма и пароходный трюм: «не могу знать», «кушайте, ваше высокоблагородие», «точно так».
Во-первых, он полагал, что если
женщина умеет записать белье и вести домашнюю расходную книгу, то этого совершенно достаточно; во-вторых, он был
добрый католик и считал, что Максиму не следовало воевать с австрийцами, вопреки ясно выраженной воле «отца папежа».
Дарья Алексеевна даже в гнев вошла. Это была
женщина добрая и весьма впечатлительная.
Настасья Карповна была
женщина самого веселого и кроткого нрава, вдова, бездетная, из бедных дворянок; голову имела круглую, седую, мягкие белые руки, мягкое лицо с крупными,
добрыми чертами и несколько смешным, вздернутым носом; она благоговела перед Марфой Тимофеевной, и та ее очень любила, хотя подтрунивала над ее нежным сердцем: она чувствовала слабость ко всем молодым людям и невольно краснела, как девочка, от самой невинной шутки.
Мудрено тебе вообразить, что Оленька, которую грудным ребенком везли из Читы в Петровское, теперь
женщина 24 лет — очень милая и
добрая.
Черкасов говорит ему, что счастлив, что имел возможность преклонить колени перед могилой, где покоится прах
женщины, которой он давно в душе поклоняется, слыша о ней столько
доброго по всему Забайкалью.
— Она и старым, друг мой, не дает спуску: брюзжит немножко, а
женщина весьма
добрая, весьма
добрая.
— Взбалмошна, мой друг, а не вспыльчива. Вспыльчивость в
доброй, мягкой
женщине еще небольшое зло, а в ней блажь какая-то сидит.